«Петь и веселиться, не обращая внимания на мелочную суету черни » — пожалуй, это и в самом деле был девиз галантного века, золотого века, который мы сейчас называем «временем рококо».

На самом деле в первой половине XVIII века не было никакого стиля рококо. Название это появилось уже после смерти «галантного времени» и было рождено любителями классицизма, которым страшно хотелось отделить себя от вычурной избыточности недавней моды. Изначально этот термин относился лишь к маленькой части стиля, а именно к украшению фонтанов и модных тогда садовых гротов «диким» камнем и «рокайлями» — раковинами (настоящими, каменными, а чаще — гипсовыми). Конечно, без таких украшений сложно было представить приличную усадьбу, но, поверьте, не гипсовый декор был главным в это время — гедонистическое время, посвященное «Купидону и Венере». Главным (как и в любое время) было мировоззрение. А обозревать мир тогдашний образованный, сытый и обеспеченный европеец желал взглядом легким, небрежным и ни на чем неприятном не заостряющимся.

Новые божества

Как ни странно, рококо был закономерным порождением барокко — периода темпераментного и бурного, отдающего Марсу внимания не меньше, чем Венере. Но вот завершились самые кровопролитные войны, слегка утряслись религиозные разногласия, в «дикой России» бояре расстались с бородами и развесили по стенам картины с нимфами и наядами, — и место не только Марса, но и Юпитера на олимпийском троне занял пухлый крылатый ребенок с луком и стрелами.

Окружали этот трон женщины. Нет, конечно, большая часть тронов земных была по-прежнему занята мужчинами, но «феминизацию» века это не отменяло: литература, музыка, живопись, мода производили то, что хотел прекрасный пол.

Впрочем, что там эфемерная мода — даже такое солидное и долговечное искусство, как архитектура, стало предельно женственным.

Крупные величественные формы барочных зданий не исчезли полностью, но утратили свою мощь, покрывшись сотнями, тысячами декоративных элементов.

Архитектура рококо не заботилась о том, чтобы быть рациональной, целесообразной или уравновешенной, — она желала быть игривой и очаровательной. Прямые линии и углы, гладкость стен, строгая симметрия — все это ушло в прошлое, уступив место кругам, овалам и изгибам. Тонкие столбики перил превращались в раздутые балясины, капители становились все более пышными, карнизы и кровли украшались вазонами и скульптурами, любой, самый незначительный выступ подпирала если не кариатида, то пилястра. Фасад любого здания казался дышащим от самых неожиданных чередований выпуклостей и впадин, картушей и завитков причудливой формы, напоминающих то морские волны, то причудливо скрученные листья. Естественно, внутри все было еще пышнее, чем снаружи.

К счастью, время пощадило достаточно интерьеров в стиле рококо, чтобы мы могли их оценить. Потолки комнат обрамляли лепные орнаменты, центр их нередко заполнял живописный плафон, завитки с капителей колонн «перетекали» на потолок, стены были покрыты лепниной и росписями, затянуты узорчатым шелком или тисненой кожей, украшены множеством зеркал в золоченых рамах. Случались и более причудливые украшения.

К примеру, убедительнейшие имитации одним материалом другого или скульптура, встроенная или перетекающая в роспись настолько органично, что, лишь прикоснувшись, можно было понять, где заканчивается плоскость и начинается объем.

Эти золоченые, зеркальные комнаты населяла кукольная мебель — парчовые и атласные диваны и креслица на тонких золоченых ножках, резные столики и консоли, инкрустированные редким деревом, перламутром, бронзовыми пластинами. Кажется, что любой предмет интерьера помимо своего основного назначения имел второе, не менее важное, — услаждать глаз и восхищать.

Новый идеал

Женщины, жившие в этих домах, не были похожи на пышных красавиц Тициана и Рубенса. Строго говоря, они вообще были не слишком похожи на живых женщин — столько в их образе было искусственного. Утянутые корсетом «в рюмочку», напудренные до бумажной белизны, которую оттеняли атласные и бархатные «мушки», — они напоминали хрупкие фарфоровые статуэтки. Пожалуй, этот новый идеал был своеобразным ответом на последние годы Людовика XIV. За свое долгое правление Король Солнце сменил множество фавориток — от бывшей одной из первых юной и стыдливой мадмуазель де Лавальер (из-за которой Дюма уморил сына Атоса) до царившей в его жизни последние 30 лет сурово-высоконравственной госпожи Ментенон, при которой Версаль «стал так уныл, что даже кальвинисты завыли бы от тоски». После заката Короля Солнце единственный живой наследник — его правнук Людовик — был стишком мал, и власть временно принял племянник покойного короля — герцог Филипп Орлеанский.

«По свидетельству всех исторических записок, ничто не могло сравниться с вольным легкомыслием, безумством и роскошью французов того времени , — писал А.С. Пушкин в своем «Арапе Петра Великого». — Последние годы царствования Людовика XIV, ознаменованные строгой набожностию двора, важностию и приличием, не оставили никаких следов. Герцог Орлеанский, соединяя многие блестящие качества с пороками всякого рода, к несчастию, не имел и тени лицемерия. Оргии Пале-Рояля не были тайною для Парижа: пример был заразителен... Алчность к деньгам соединилась с жаждою наслаждений и рассеянности; имения исчезали: нравственность гибла; французы смеялись и рассчитывали, и государство распадалось под игривые припевы сатирических водевилей ».

В результате Регентства французский двор получил самую дурную репутацию в Европе — и вернул себе титул «законодателя мод». Приняв власть после смерти дяди, Людовик XV ничуть не улучшил репутацию двора — как и герцог Орлеанский, он жил, окруженный множеством любовниц, постоянных и сиюминутных, и подарил истории фразу «После нас хоть потоп»... Но — именно это весьма скверное для страны царствование и позволило расцвести волшебному стилю рококо.

Отчасти за это мы должны быть благодарны самой знаменитой из его фавориток — Жанне-Антуанетте Пуассон, более известной как маркиза де Помпадур. Ее ненавидел народ и любили люди искусства, она разоряла Францию и покровительствовала литераторам и художникам. А еще она была настоящим эталоном женщины рококо — миниатюрной, круглолицей, с покатыми плечами и тонкой талией.

Макияж в стиле рококо

В отличие от XVII века, ценившего в женщинах правильные черты, статность и пышные формы, галантный век любил незрелость «женщин-подростков», гладкие, изнеженные тела, никогда не знающие ни работы, ни прочих усилий, вечную юность — или хотя бы ее иллюзию. Идеальной красоты, кстати, при этом не требовалось — ведь любой незначительный недостаток внешности мог быть исправлен косметикой, прической или одеждой. И то, и другое, и третье было мощным оружием.

Декоративную косметику в то время применяли весьма щедро. Для достижения фарфорового цвета лица и мужчины, и женщины густо пудрились, щеки, виски и веки подкрашивали румянами, губы — помадой, глаза обводили контуром, чтобы подчеркнуть их выразительность, брови красили, волосы завивали, начесывали и пудрили до белизны. Сияние кожи оттеняли «мушками» — фальшивыми родинками, вырезанными из черного бархата или тафты. По легенде, придуманы они были в XVII веке герцогиней Ньюкастл, не отличавшейся хорошей кожей. Проникнув во Францию, мушки за несколько лет превратились из средства маскировки в молчаливые слова «галантного языка»: пара родинок, наклеенных над верхней губой и на левой груди, сообщали кавалеру, что путь от губ ведет к сердцу, мушка между виском и глазом говорила о страстности своей хозяйки, вырезанная в форме полумесяца обещала вечернее свидание. Впрочем, полумесяц, звездочка или сердечко были не самыми причудливыми формами — порой мушки вырезали в форме амурчиков, корабликов и карет.

За время «правления рококо» женские прически менялись самым неожиданным и причудливым образом. В начале XVIII века в моде были маленькие, скромно украшенные, из напудренных до белизны и слегка подвитых волос, но уже к 30-м годам они подросли вверх и украсились локонами, спадающими на плечи, и шиньоном сзади.

Супруга Людовика XVI Мария-Атуанетта, обладавшая роскошными волосами, стала настоящей кормилицей парикмахеров — ведь вслед за ней дамы придумывали все белее и более причудливые способы украсить свои головы. Объема собственных волос для этого не хватало, и парижский модный журнал давал женщинам такой совет: «Каждая дама, желающая привести свои волосы в соответствие с последними вкусами, должна приобрести эластичную подушечку, точно соответствующую размерам ее головы. Уложив, напудрив и напомадив как следует волосы, нужно подложить под них подушечку и поднять до нужной высоты...» И неудивительно — ведь прически поднимались вверх на полметра и выше, так что без каркасов и подложек было не обойтись. Украшали эти прически не только цветами, лентами и перьями, но целыми искусно сделанными куклами — к примеру, по поводу рождения сына герцогиней де Шартр знаменитый куафер и шляпный мастер Леонар Боляр придумал молодой матери прическу с кормилицей, держащей на руках младенца. Парикмахерское искусство отзывалось на любое событие столь чутко, что в 1774 году некий иностранец писал: «Ежедневные новости можно узнать, рассматривая головки женщин ».

Конечно, эта мода вызывала насмешки (в прессе того времени полно карикатур на красавиц с невероятными прическами) и возмущение у «дам старой закалки», но когда модниц интересовало мнение мам и бабушек? Специально для борьбы с ними все тот же Леонар Боляр придумал чепец с внутренней пружиной, позволявший барышне втрое увеличить свой головной убор, едва она скроется с глаз не одобряющих новую моду родственниц.

Конечно, искусство портных не успевало за парикмахерским делом, но мода на платья в галантном веке тоже менялась весьма часто.

Хотя кое-что оставалось неизменным — женщины, облаченные в платье «рококо», должны были выглядеть как очаровательные куклы. В моде этого времени нет поправок на взросление, одежда для девочек-подростков и дам, годящихся им в бабушки, шьется не только по сходному крою, но и из тех же тканей.

Атласные, шелковые, бархатные, парчовые, украшенные лентами, бантами, оборками, вышивкой — многослойные юбки этих платьев были пышны, как полностью распустившаяся перевернутая роза, и с каждым годом становились все пышнее. Ширину этих юбок обеспечивали надетые под них фижмы на китовом усе. Кстати, благодаря этой моде употребление китового уса возросло настолько, что в 1772 году генеральные штаты Нидерландов выделили 600 тысяч флоринов на развитие фрисландского общества китоловов. Понятно, что не во всякую дверь красавица могла войти, не разворачиваясь боком, но модельеры наконец-то включили инженерную мысль и изобрели складывающиеся фижмы.

Кстати, при всей пышности длинными эти платья вовсе не были, ведь тогда бы дамы не могли похвастаться своими крошечными ножками и изумительными туфельками. Рассматривая портреты XVIII века, вы, несомненно, замечали, насколько малы ножки красавиц того времени. Конечно, художники несколько льстили моделям — но не слишком. Дело в том, что крой тогдашних туфель с «французским» каблуком- рюмочкой действительно зрительно уменьшал ступню. Достигалось это за счет того, что каблук был сильно сдвинут к центру туфельки, оставляя пятку повисшей в воздухе.

Шили эти орудия добровольной пытки из кожи, замши, атласа, парчи и бархата. Каблуки обуви знатных дам (высотой «в четыре пальца») нередко обтягивали красной кожей. Украшением служили маленькие пряжки, порой осыпанные драгоценными камнями, банты, перья, розетки и искусственные цветы... Ходить в таких туфельках было неудобно и утомительно — но красиво. Впрочем, если вы соберете воедино все, что уже узнали о моде рококо, неудобство туфелек покажется наименьшей проблемой. А хрупкость его игрушечных героинь покажется обманчивой — ведь им хватало стойкости, чтобы во всем вышеперечисленном (включая туго зашнурованный корсет) танцевать, интриговать, очаровывать, писать книги и картины и вынашивать детей...

А потом галантный век завершился самым жестоким и печальным образом — революцией, которая перемолола своими жерновами очаровательных дам и их напудренных кавалеров, а заодно уж и родила новую эстетику — строгую, практичную, прямолинейную и скучноватую. Очаровательные позолоченные завитушки, фижмы и пудреные парики, фарфоровые пастухи и пастушки, гладкая живопись Ватто и легкие мазки Фрагонара — все это будет чуждо.

Эпоха Рококо

XVIII в. был веком расцвета женских причесок и париков. Никогда разнообразие моды и её «драматичность» не были показаны так очевидно, как в эпоху рококо. Между двумя крайностями – от высокой причёски к низкой и наоборот – постоянно колебалась мода. В первой половине XVIII столетия женские причёски во Франции продолжали оставаться громоздкими и тяжеловесными. В основном они повторяли силуэты причёски «а-ля Фонтанж» с небольшими изменениями. В скором времени высокая причёска в 2 фута (62 см) начинает опускаться и получает название «Фонтанж-комод» - «удобная».

Жёны буржуа носили причёски поскромней: «а-ля Кульбит», «а-ля Мутон». В 1712 году «фонтанж» становится не модным и исчезает. Король Людовик XIV теряет былой интерес к моде и полностью подчиняется влиянию своей последней фаворитки мадам Ментенон, набожной и скромной женщины, носящей нелепую, приплюснутую причёску, получившей язвительное название «Смирение». Все придворные дамы вынуждены были причёсываться «а-ля Ментенон» .

С 1725 года (при дворе Людовика XV) входят в моду маленькие, изящные причёски, которые сильно пудрили. Эти причёски называли «малыми пудренными». Они были почти одинаковы для мужчин и женщин. Волосы завивали в лёгкие завитки, наподобие раковины и укладывали вокруг головы широким венком, оставляя затылок гладким. У женщин в причёске присутствовали ещё два змеевидных локона, которые спускались на сильно декольтированную грудь. Такую причёску носила графиня Коссель, фаворитка курфюстра саксонского Августа II, поэтому причёску называли её именем.

Мария Лещинская, полька по происхождению, уделяла много внимания своей внешности и гардеробу. 1725 году она вышла замуж за Людовика XV и много сделала для развития моды при королевском дворе. Причёску графини Коссель она усовершенствовала, украсила пером и брошью, и назвала её «Полонез» .

Вступление на престол Людовика XVI ознаменовалось двумя вещами: невиданным ростом государственного долга Франции и появлением новой причёски «Цветы королевы» , украшенной хлебными колосьями и рогом изобилия. Это было началом парикмахерских безумств. Очень скоро мода вытеснит прежние, более скромные причёски времён раннего рококо. Тон задаёт сама королева. В 60 – 70-е годы причёски представляют собой уже целые сооружения в полметра высотой, которые возводят искусные парикмахеры-куафёры. Работа длится по несколько часов. Парижский «Courrier des Dames» даёт модницам очередной совет: «Каждая дама, желающая привести свои волосы в соответствие с последними вкусами, должна приобрести эластичную подушечку, точно соответствующую размерам её головы. Уложив, напудрив и напомадив как следует волосы, нужно подложить под них подушечку и поднять до нужной высоты…». Соперничая между собой, столичные куафёры измышляли не только невиданные до сих пор причёски, но и неслыханные для них названия: «Зодиак», «Бурные волны», «Охотник в кустах», «Бешеная собака», «Герцогиня», «Отшельник», «Капуста», «Мушкетёр», «Полисадник», «Улыбка ангела», «Расцветающая приятность», «Прелестная простота» .

Боляр – виртуоз моды .

Блистательный Леонар Отьё по прозвищу Боляр - «Великолепный», был придворным парикмахером и шляпных дел мастером Её Величества Марии-Антуанетты. «…Виртуоз моды – утончённый, жеманный, манерный, одним словом, настоящий кутюрье, он полностью соответствовал тому типу, многочисленные образцы которого нам хорошо известны. Его современник – поэт, оставил хвалебные строки, посвящённые Боляру - Архимеду моды, волшебнику, который в своём роскошном магазине распоряжается вкусами клиента:

Боляр, cтолько шедевров, таких блестящих, Которыми ты украсил своё Отечество, Подтверждают твой огромный талант. Ты держишь драгоценный жезл, Что превратил Французскую империю В империю счастья и феерии.

Боляр преподнёс королеве сделанную им самим благоухающую розу, сердцевина которой открывалась, являя взору миниатюрный протрет Её Величества. Это показалось очень обидным для Розы Бетрэн, которая стремилась к единовластию над своими высокопоставленными клиенками и, она надолго отказалась выполнять заказы принцессы де Ламбаль, виновницы знакомства Боляра с Марией-Антуанеттой.

Ближайшее окружение Марии-Антуанетты также были клиентками Боляра. Мадам де Матиньон, известная своими дерзкими выходками (даже в день казни она осталась верна себе: на эшафот она взошла нарумяненная и в шикарном платье), заключила с великим куафёром соглашение: двадцать четыре тысячи ливров и он каждый день сооружает ей новую причёску. Эти причёски были настолько высокими, что « дамы ехали в своих каретах, стоя на коленях или согнувшись до предела. Их лица будто вставлены в середину тела…», - так писали в 1775 году.

Причёски требовали много шпилек, помады, пудры, поэтому её старались сохранить как можно дольше, не разбирая несколько дней, а то и недель. Во время сна дамы пользовались специальными подголовниками, которые позволяли держать причёску на весу. Тот же знаменитый Леонар Боляр, был первым создателем причесок, составлявших единое целое с головным убором.

Творчество виртуоза парикмахера и неуёмная фантазия королевы дали миру такие шедевры, как «Взрыв чувствительности», «Сладострастная», «Тайная страсть». В сравнении с бледной «неженкой» или скромной «бабочкой» предыдущего периода это были громадные, сложные по исполнению причёски, составлявшие единое целое с головным убором. В них находили отражение международные события, успехи в технике

Головные уборы , конечно же, существовали самостоятельно. Целое направление в создании шляп, придумал знаменитый маэстро: «шляпы настроения» , - так назывались причудливые сооружения, вписанные в не менее причудливые причёски изысканных дам. Они предназначались для выражения тайных мыслей и чувств особы, надевшей такую шляпку. Вокруг головок легкомысленных дам вились бабочки – целая стая вестниц любви говорила о поисках или поощрении флирта с кавалером, саркофаги и траурные урны говорили о меланхолии из-за погибшей любви. Для герцогини де Шартр, которая в 1775 году родила сына (будущего Луи Филиппа) Леонар придумал причёску с восседающей роскошной кормилицей, державшей ребёнка на руках. Маленькие фигурки – безделушки стали необходимым средством для создания задуманного образа. Отныне у них появилась самостоятельная жизнь в неизменном процессе создания костюма. Они позволяли модисткам и куафёрам воплощать любые фантазии: политические события, сражения и победы, судебные процессы, театральные успехи, салонные сплетни – всё служило предлогом для создания новых украшений, отделки новых моделей головных уборов и причёсок.

Но все течет, все изменяется. Кто достиг вершины, тот идет вниз. Для французской сословной монархии спуск вниз начался, как известно, уже при жизни Людовика XIV и продолжался вплоть до революции. Король-солнце, говоривший: Государство — это я, все-таки по-своему заботился о величии Франции. А Людовик XV, нисколько не отказывавшийся от притязаний абсолютизма, думал только о своих наслаждениях. Ни о чем другом не думало и огромное большинство окружавшей его аристократической челяди. Его время было временем ненасытной погони за удовольствиями, временем веселого прожигания жизни.

Но как ни грязны были подчас забавы аристократических бездельников, вкусы тогдашнего общества все-таки отличались неоспоримым изяществом, красивой утонченностью, делавшими Францию законодательницей мод. И эти изящные, утонченные вкусы нашли свое выражение в эстетических понятиях того времени. Повсюду распространяются утонченность элегантности и тонкость чувственного наслаждения. В 1740 году поэт Нирон в одном из своих стихотворений говорит от лица знаменитого живописца Буше любовнице Людовика XV, госпоже де Помпадур:

Говоря откровенно, я ищу

Лишь изящество, грацию, красоту,

Мягкость, вежливость и веселость

— Словом, все то, чем дышит
Чувственность или игривость.
Все это без лишней вольности,
Под покровом, которого требует
Придирчивая добродетель.

На смену Барокко пришла эпоха раннего Рококо

Неестественно выглядевшие большие прически уступили место маленьким, изящным, с трубчатыми локонами. Появилась пудреная прическа. Изящная и привлекательная маркиза де Помпадур, которая при дворе появлялась все с новыми и новыми прическами, задавала тон. Людовик XV с восхищением относился к этой Женщине маленького роста, которая впервые ввела моду на высокие каблуки и высокие прически эпохи Барокко уменьшила в соответствии со стилем маленькой женщины. Впоследствии (при Марии Антуанетте) парикмахерское искусство стало иметь настолько большое значение, что для обучения мастерству создавать уникальные прически были основаны парикмахерские академии. После 1770 года в период позднего Рококо наступил расцвет паркмахерского искусства. В это время на дамских головках разыгрываются морские сражения с миниатюрными парусниками, расцветают райские сады… Уменьшившаяся было в начале Рококо прическа растет, как на дрожжах. Парикмахеры ценятся на вес золота. Пудра, которую делали из муки, используется килограммами.

Философию стиля Рококо определяли женщины. «Женщины царствовали», — сказал Пушкин о том времени, когда заря рококо только занималась. Рококо считает главным в жизни — праздник, утонченное наслаждение и любовь. Игра, «искусство казаться» в жизни достигло в этот век такого совершенства, что театр с его условностями на сцене — померк.

На протяжении всего XVIII в. чувственность и изысканность будут определять стиль женской аристократической одежды. В моде тонкая фигура, гибкая талия, мягкие округлые линии бедер, маленькая головка, небольшая высокая грудь, маленькие руки, тонкая шея, узкие плечи — женщина напоминала изящную фарфоровую статуэтку.

Все аристократки, будь то роскошная маркиза де Помпадур или добродетельная Мария-Терезия, с легкой руки герцогини Шрусбери, носили умерено пышные юбки на каркасе и маленькую, скромную, слегка припудренную причёску, украшенную букетиками или кружевной наколкой.

Маркиза де Помпадур

Австрийская императрица Мария-Терезия

Пышность юбки гармонировала с прической и была относительно невелика

Однако с появлением на истрической сцене Марии-Антуанетты панье (в России — фижмы) постепенно приобрели просто устрашающие размеры. К 1725-му году они достигали 7-ми и более футов диаметром, вследствии чего круглое панье заменяется двойными фижмами, когда две полукупольные формы (для каждого бедра отдельно) крепили тесьмой на талии.

Юбка с панье "с локтями"

Эта юбка с панье "гондола" (плоская спереди и сзади)

Однако ширина такой юбки создавала ее владелице массу неудобств.. в частности, было невозможно сесть в карету или пройти в дверь. Французские портные вскоре усовершенствовали и эту модель, предложив остроумную конструкцию, правда, довольно сложную: металлическое панье, отдельные части которого крепились на шарнирах и были подвижны. Управлялись они с помощью лент, выпущенных через небольшие разрезы на поверхность юбки.

По мере увеличения ширины юбки росла и высота дамских причесок. Все начиналось скромно…:-)

Однако уже в 70-е годы прически представляют собой целые сооружения высотой от 50 до 100 см, возведением которых по несколько часов занимаются искуссные парикмахеры-куафёры.

Настала эпоха парикмахерских безумств, ознаменованная появлением прически "Цветы королевы", украшенной хлебными колосьями и рогом изобилия.

Соперничая между собой, столичные куафёры измышляли не только невиданные до сих пор причёски, но и неслыханные для них названия: «Зодиак», «Бурные волны», «Охотник в кустах», «Бешеная собака», «Герцогиня», «Отшельник», «Капуста», «Мушкетёр», «Полисадник», «Улыбка ангела», «Расцветающая приятность», «Прелестная простота».

Творчество виртуоза парикмахера и шляпника Леонара Отьё по прозвищу Боляр — «Великолепный» и неуёмная фантазия королевы Марии-Антуанетты дали миру такие шедевры, как «Взрыв чувствительности», «Сладострастная», «Тайная страсть». В сравнении с бледной «неженкой» или скромной «бабочкой» предыдущего периода это были громадные, сложные по исполнению причёски, составлявшие единое целое с головным убором. В них находили отражение международные события, успехи в технике.

Головные уборы, конечно же, существовали самостоятельно. Целое направление в создании шляп, придумал знаменитый маэстро: «шляпы настроения», — так назывались причудливые сооружения, вписанные в не менее причудливые причёски изысканных дам. Они предназначались для выражения тайных мыслей и чувств особы, надевшей такую шляпку.

Удобство, изящество и красота были принесены в жертву Её Величеству Моде. Несмотря на очевидные неудобства таких причесок — дамы спали, положив голову на специальные подставки, на голову надевались специальные каркасы и эта опора оплеталась волосами, маскируя железные или деревянные прутья. На такие высокие причёски использовали десятки шиньонов, шпилек, помады и пудры — куафёры изобретали и воплощали в жизнь всё новые и новые виды «искусственности», стараясь угодить всем вкусам, пристрастиям, а также сообразуясь с политическими переменами. Число разнообразных причёсок постоянно увеличивалось. В книге «Похвала парикмахеров, направленная дамам» их было перечисленно 3774.

Если у них нет хлеба, пусть едят пирожные.
Мария-Антуанетта, королева Франции.

– это одновременно и продолжение и противоположность барокко. Рококо – стиль XVIII века. Стиль, в отличие от барокко, рассчитанный на более скромные помещения и малые размеры. Недаром рококо еще называют интерьерным стилем. Однако не менее пышный, нарядный и яркий.

Кадр из фильма «Мария-Антуанетта»
Прически и костюм периода рококо.

Рококо – стиль нежный: неяркие цвета (нежно-розовый, нежно-голубой, салатовый), весенние мотивы в живописи, а также мотивы вечной юности и любовь к жанру ню. А еще рококо – это стиль последних лет существования французской монархии, предреволюционный стиль. Стиль времен, когда народу не хватало продуктов и самого необходимого, а во дворцах царила чрезмерная роскошь.

Прически периода рококо отчасти продолжали традиции периода барокко. Это были прически на париках у мужчин и высокие прически у женщин. Впрочем, в период рококо, это одна из главных особенностей женских причесок того времени, они достигнут невообразимо высоких размеров.

В моде по-прежнему остается прическа «аля-фонтанж». Данную прическу очень любит Мария-Антуанетта. Появляется и еще один вариант такой прически – «фонтанж коммод» («удобная»).

Портрет мадам Дю Барри, работы художницы Элизабет Виже-Лебрен

В 20-е годы XVIII века в моде небольшие прически. К примеру, прическа «малая пудреная» - прическа из слегка завитых волос, уложенных вокруг головы, и с гладким затылком. Еще одно название такой прически – «графиня Коссель». На основе «малой пудреной» прически была создана и прическа «полонез». Ее авторство приписывается французской королеве польского происхождения Марии Лещинской. Обязательными элементами прически «полонез» были украшения – перо и брошь.

В середине XVIII века носили прическу «тапи» - взбитые завитые волосы, уложенные высоко надо лбом. Также в моде были прически с яйцевидным силуэтом.

Жан Батист Готье Даготи. Мария-Антуанетта.
Прическа Марии-Антуанетты, украшенная драгоценностями. Автор куафер (парикмахер) Леонар.

Портрет Марии-Антуанетты, работы художницы и ее подруги Элизабет Виже-Лебрен, 1785.

А в 60-70-е годы XVIII века приходит мода на высокие прически. Такие прически делаются с использованием искусственных прядей, а также целых декоративных элементов – фигурок людей, животных, фруктов. К примеру, прическа фрегат – с корабликом на голове. Такие прически сооружались длительное время и носились в течение не одного месяца. Посыпались пудрой, различными ароматическими веществами. И в таких прическах вполне могли заводиться различные насекомые. У одной из придворных дам на голове даже поселилась мышь. Прически чесались. Чтобы дамы могли чесать головы, у них существовали специальные длинные палочки. А так как с такими огромными прическами проблематично было сесть в карету с крышей, то дамы путешествовали в повозках. Но вскоре известный французский парикмахер того периода, личный парикмахер Марии-Антуанетты, Леонар придумал механизм, с помощью которого прически могли складываться.

Прическа фрегат

Карикатура на высокие прически

Помимо прически «фрегат» была популярна и прическа «а-ля мадам дю Барри», названная так в честь фаворитки короля Франции Людовика XV. Прическа состояла из завитых и напудренных волос, уложенных на высокий каркас.

Мужские прически делались на париках. Однако в отличие от париков XVII века парики века XVIII имели гораздо меньший размер.

Так, широко был распространен парик с мелкой завивкой «а-ля мутон» («под барана»). Носили и прическу «ке» («хвост») – подвитые волосы зачесывались назад и завязывались на затылке черной лентой. Изначально такая прическа делалась из своих волос, однако затем ее начнут носить и на париках.

Элизабет Виже-Лебрен. Портрет Этьена Виже (брата художницы), 1773.

Еще одна прическа «а-ля бурс» - хвост из волос убирался в мешочек или же футляр, который делался из черного бархата и имел четырехугольную форму, а также украшался бантами, пряжками и рюшами. При этом около висков оставлялись пряди волос, которые спускались чуть ниже уха. Такие пряди назывались «крылья голубя».

Морис Кантен де Латур. Автопортрет.
Прическа «а-ля бурс».

В 30-е годы XVIII века очень популярна была прическа «а-ля катоган» («узел»). Прическа делалась из завитых и напудренных волос. На висках волосы завивались в букли или же завитки-ракушки, а на затылке оставлялась длинная прядь, которая и собиралась в толстый узел, чем-то напоминая конский хвост.

Носили и прическу «а-ля будера» («крысиный хвост»). Волосы надо лбом взбивались в высокий кок, на висках завивались в букли, а на затылке плотно обвивались кожаными ремешками, муарной лентой.

Жозеф Дюплесси. Портрет Людовика XVI, 1775.
Парик и «крылья голубя» (у висков) на прическе.

Были и прически с косами, которые перевязывались бантом. Такие косы не были длинными и их называли «свиными хвостиками».

Со второй половины XVIII века моду на мужские прически все больше и больше начинает диктовать Англия. Плюс начинает проявляться интерес к Античности (ведутся раскопки Помпей), а соответственно и к античным прическам.

Морис Кантен де Латур. Портрет Руссо, 1753.
Мужская прическа. XVIII век.

Интересный факт: именно в XVIII веке в Париже была открыта Академия парикмахерского искусства. Парикмахеров тогда называли куаферами. Самыми известными куаферами были Легро – парикмахер Людовика XV, он же являлся и создателем Академии, и Леонар – парикмахер Марии-Антуанетты.

Фото современных причесок в стиле рококо